PravoDay

Будучи идеальной моделью дозволенного поведения, субъективное право представляет собой возможное поведение субъекта. Осуществление субъективного права – это совершение лицом реальных действий, соответствующих содержанию права и не выходящих за меру дозволенного, то есть за границы (пределы) права.

Сторонники введения в закон понятия пределов осуществления гражданских прав как чего-то отличного от субъективных прав исходят из того, что эти пределы установлены императивными нормами гражданского права, устанавливающими субъектные, временные и другие ограничения, в то время как субъективные права определяются управомочивающими нормами. При таком подходе помимо субъективного гражданского права вводится еще одна идеальная модель поведения. В.П. Грибанов определяет понятие «злоупотребление гражданскими правами» как деяние, выходящее за границы одной модели поведения – пределов осуществления гражданского права, но находящееся в пределах другой модели – субъективного гражданского права. Таким образом, сторонники этого определения утверждают, что субъективное право до начала его осуществления есть мера возможного дозволенного поведения. Когда же субъективное право начинает осуществляться, мера дозволенного поведения становится иной: сокращается до размеров пределов осуществления гражданского права, из чего неизбежно следует вывод о том, что существует одна мера дозволенного поведения для потенциального, абстрактного субъективного права, а другая – для права осуществляемого. Значит, можно нарушить одну границу дозволенного, не нарушив другой. Занимая такую позицию, надо было бы признать, что действие может быть одновременно и правомерным, и противоправным. Невозможность такого положения очевидна.

Юридическую несостоятельность понятия «пределы осуществления гражданских прав» как чего-то отличного от пределов гражданских прав можно обнаружить, и не прибегая к длинным рассуждениям. Достаточно лишь перефразировать это словосочетание с учетом того, что субъективное гражданское право – это мера (пределы) дозволенного поведения, и тогда оно будет звучать следующим образом: «пределы осуществления действий в пределах дозволенного поведения».

Свобода осуществления гражданских прав, предоставленная субъектам управомочивающими нормами и правилом диспозитивности, не может быть безграничной. Она ограничивается интересами других лиц (физических и юридических), а также интересами общества. Поэтому объем субъективных гражданских прав определяется не только границами, установленными управомочивающими нормами, но и совокупностью норм различных отраслей права, содержащих запреты и предписания, которые ограничивают субъективные права.

Субъективное право есть мера дозволенного поведения, определяемая всей совокупностью правовых норм, влияющих на его объем. Поэтому пределы осуществления субъективного гражданского права совпадают с пределами субъективного права. Действие может считаться правомерным только в том случае, если оно не выходит за пределы, установленные как управомочивающей правовой нормой, которая определяет исходный объем субъективного права, так и совокупностью обязывающих и запрещающих правовых норм, которые ограничивают это право. Если же действия находятся в пределах меры дозволенного поведения, установленной управомочивающей нормой, но при этом выходят за границы дозволения, уменьшенного различными запретами и предписаниями, то такие действия должны считаться совершенными уже за пределами права, то есть не осуществлением права, а правонарушением.

Таким образом, мы приходим к выводу о том, что введение в гражданское законодательство понятия пределов осуществления гражданских прав и запрета злоупотребления гражданскими правами является, во-первых, теоретически необоснованным, а во-вторых, потенциально опасным. Нежелательность наличия в законе нормы, закрепляющей недопустимость злоупотреблений гражданскими правами, заключается в том, что она устанавливает запрет и санкцию за его нарушение, не описывая признаков запрещаемого деяния, не раскрывая его содержания. Такое положение, как показывает практика, приводит к нарушению принципа законности правоприменительными органами, обращающимися к этой норме при разрешении конкретных дел.