PravoDay

Реорганизация прокуратуры имела прогрессивный характер. Это был шаг вперед по сравнению с пассивной дореформенной прокуратурой. Такая реорганизация явилась необходимой составной частью судебной реформы.

Старая прокуратура не могла бы существовать рядом с новыми судами и адвокатурой. Новая прокуратура не только стала противовесом адвокатуре, но и осталась органом, строго охраняющим интересы самодержавия.

Развитие системы прокурорского надзора проходило во второй половине XIX – начале XX вв. в двух основных направлениях:

1) губернская прокуратура заменялась прокуратурой при судах по мере проведения судебной реформы на территории страны и

2) усиливался надзор за судами и адвокатурой, и прокуратура наделялась функциями государственного юрисконсульта.

Выдвигавшиеся в этот период предложения о создании отдельной системы прокурорского надзора за административными органами, а также о расширении прав «судебной прокуратуры» в области общего надзора по образцу губернской, дореформенной (сторонником этой идеи был и А.Ф. Кони) успеха не имели, поскольку правительство все в большей степени ощущало целесообразность специализации прокуратуры, превращения ее в орган борьбы с преступностью, в представителя государственного обвинения.

Число лиц прокурорского надзора постоянно росло: в 1889 г., когда в целом завершился переход к новой судебной системе, в прокуратуре работали 669 прокуроров, а в 1913 г. их было уже 1170. Постоянно увеличивались и должностные оклады чиновников прокуратуры.

Известный ученый-юрист, бывший министром юстиции и генерал-прокурором во второй половине XIX в., Н.В. Муравьев, говоря о тенденциях, которые определяют развитие и специфику прокурорского надзора в России, писал: «Русская действительность, отражающаяся на законе и еще больше на практике его применения, наложила на русскую прокуратуру настолько своеобразный отпечаток, что в ней, быть может, со временем образуется новый, самостоятельный тип этого учреждения».

Судебная реформа принципиально изменила роль прокурора в уголовном процессе: из формального надзирателя (каким он был везде, в том числе в суде уголовном) прокурор превратился в активного обвинителя – центральную фигуру в борьбе с преступностью.

Новый порядок уголовного процесса заключался в «трёх положениях:

1) власть обвинительная отделяется от судебной;

2) власть обвинительная, т.е. обнаружение преступлений и преследование виновных, принадлежит прокурорам;

3) власть судебная, т.е. рассмотрение уголовных дел и постановление приговоров, принадлежит судам без всякого участия властей административных».

По всеобщему признанию, деятельность прокуратуры по уголовным делам являлась не только наиболее обширной, но и наиболее важной. Это была та деятельность, с которой как в общественном сознании, так и в сознании профессиональных юристов отождествлялось понятие прокурорского надзора.

Прокуратура в результате судебной реформы 1864 г. превратилась в институт государственного обвинения и на этом поприще добилась наибольших успехов. Вместе с тем, возлагая на прокурора бремя обвинительной власти, законодатель сохранил за ним и обязанность надзора за законностью в судебной сфере, причем обе эти обязанности – «обвинителя и блюстителя закона, шли рука об руку». Особенно ярко это проявлялось на стадии предварительного следствия, когда прокурор, возбуждая уголовное дело, становился одновременно и стороной в процессе, и надзирателем, руководящим действиями следователя. Недостатки такого положения, прежде всего, для следствия, неоднократно являлись предметом критики в юридической литературе и практике.

Сочетание обвинительной и надзорной функций в лице прокурора превращало его в хозяина процесса на стадии предварительного расследования. Производство всех дознаний происходило под руководством, а иногда и при участии прокуроров. Прокуроры претендовали на практике даже на то, чтобы лично определять, кому из полицейских чиновников поручить дознание. Потребовалось специальное определение Сената, которое запрещало им требовать, чтобы уездные начальники, полицмейстеры и их помощники лично исполняли поручения прокуроров по производству дознаний и следствий по уголовным делам. Руководящая роль прокурора при производстве предварительного следствия закреплялась, прежде всего, в ст. 281 Устава уголовного судопроизводства, которая обязывала следователя «исполнять законные требования прокурора или его товарища, с отметкою в протоколах, какие именно меры приняты по его требованию». На практике эта норма вызвала много споров и толковалась по-разному. Большинство авторов, освещавших эту проблему, приходили к выводу, что незаконные требования прокурора не должны ни в коей мере исполняться следователем. Но в вопросе о том, все ли законные требования прокурора обязательны к исполнению или только те, которые следователь сочтет обоснованными, существовали разногласия. Зависимость следователей от прокуроров закреплялась также в некоторых статьях Учреждения судебных установлений. Так, в соответствии со ст. 213 следователи назначались на должности по представлениям прокуроров окружных судов; представления прокурора нередко было достаточно для перевода следователя из одного округа в другой.