PravoDay

Европейцу легко отмахнуться от множества случаев насилия и дурного обращения с женщинами в других регионах, приписав каждый такой случай культурной специфике конкретного региона, не имеющей никакого значения за его пределами.

Однако в условиях массовых перемещений людей придерживаться такой позиции становится все труднее и у европейских стран появляется удобная возможность продемонстрировать, что некоторые вошедшие в обычай действия, нарушающие прав женщин, могут породить преследования по закону в судах других стран независимо от того, где именно они были совершены.

К примеру, были случаи, когда женщины подавали просьбы о предоставлении убежища и статуса беженца, опасаясь, что, возвратившись в свою страну, подвергнутся таким вошедшим в практику действиям, как причинение увечий женским гениталиям, принудительная стерилизация или наказание за отказ соблюдать специфичные для их пола законы, касающиеся, скажем, одежды. Многих женщин, проживающих в лагерях беженцев, вынудили бежать из своих домов страх и реальная опасность изнасилований или риск подвергнуться сексуальному насилию во время вооруженного конфликта в их собственной стране. Подобные просьбы не вполне отвечают критериям статуса беженца, как они определены Конвенций о статусе беженцев от 1951 г. и Протоколом от 1967 г., требующих от претендентов вполне обоснованных опасений подвергнуться преследованиям «по признаку расы, вероисповедания, гражданства, принадлежности к определенной социальной группе или политических убеждений». Преследования по признаку пола среди перечисленных категорий не значатся, и женщины в качестве особой социальной группы там не признаются. Кроме того, ситуации, подобные названым выше, не вполне соответствуют допущениям о том, что именно следует считать преследованиями со стороны государства: подобные преследования, как правило, рассматриваются с мужской точки зрения на политическую и общественную жизнь. Однако все чаще доказывают – причем в ряде стран с определенным успехом, – что у подвергающихся такому обращению женщин, действительно, имеются вполне оправданные опасения преследований и им следует предоставлять статус беженцев.12

В качестве примера возьмем одно из дел из практики Канадского совета по иммиграции и делам беженцев. Сомалийская женщина и двое ее несовершеннолетних детей ходатайствовали о предоставлении им статуса беженцев. После трех лет нормальной супружеской жизни в Саудовской Аравии заявительница потребовала развода. Ее просьба встретила сопротивление и привела к физическим и словесным оскорблениям. Муж забрал у нее старшего сына. Остальная часть семьи позднее перебралась в США, где заявительница покинула своего мужа и вместе с двумя другими детьми попросила предоставить статус беженца в Канаде. Она опасалась, что, вернувшись в Сомали, потеряет право опеки над этими двумя детьми, а также первым сыном. Ее дочь рискует получить увечья гениталий.

Совет постановил предоставить всем троим статус беженцев. Разведенная мать, которая в Сомали столкнется с законами шариата, была признана беженкой на том основании, что она принадлежит к особой социальной группе женщин, чьи личная безопасность и родительские права в стране происхождения не смогут быть защищены. Ее дочери предоставили статус беженки вследствие ее принадлежности к особой социальной группе несовершеннолетних лиц женского пола, подверженных риску получить увечья гениталий. Ее сын был признан принадлежащим к особой социальной группе несовершеннолетних детей, чьи права подвергаются опасности из-за действующих в Сомали законов и повседневной практики. Данное дело служит примером подхода, позволяющего расширить концепцию социальной группы таким образом, чтобы обеспечить защиту женщин и их детей, сталкивающихся с возможностью понести «адресно» наносимый вред. В данном деле также собраны аргументы в пользу того, что нарушения прав женщин и детей составляют форму преследований, вполне вероятных, хотя и не укладывающихся в известную парадигму политических преследований. Канада проявила инициативу в этом процессе пересмотра концепции статуса беженца, хотя она в этом и не одинока. Эти дела демонстрируют, каким образом юридические доводы могут быть сформулированы и адаптированы применительно к гендерно специфичным жалобам.