PravoDay

В соответствием с положениями УПК РФ потерпевшим является физическое лицо, которому преступлением причинен физический, имущественный, моральный вред, а также юридическое лицо в случае причинения преступлением вреда его имуществу и деловой репутации.

Решение о признании потерпевшим оформляется постановлением дознавателя, следователя или суда.

Представляет определенный интерес вопрос обеспечения прав потерпевшего при осуществлении публичного уголовного преследования.

В соответствии с законом потерпевший (его законный представитель и (или) представитель) вправе участвовать в уголовном преследовании обвиняемого (ст. 22 УПК РФ), а также поддерживать обвинение (п. 16 ч. 2 ст. 42 УПК РФ). То есть потерпевший является потенциально активным участником как в плане доказывания (собирания, представления, исследования доказательств по делу и обоснования перед судом своих материальных притязаний), так и в качестве стороны, призванной к самостоятельной реализации своих прав. Однако, большинство исследователей, изучая процессуальное положение потерпевшего, механизм реализации его интереса и процессуальных прав при разрешении дела по существу практически едины в итоговом выводе: «данный участник судебного разбирательства бесправен, ибо процесс движется исключительно публичной волей суда и прокурора; потерпевший – скорее объект исследования, чем сторона и равноправный субъект правовых отношений». В итоге при анализе практической составляющей уголовного судопроизводства России налицо все то же отчуждение потерпевшего от системы уголовной юстиции, преобладание формы процесса над его сутью и содержанием. Причины подобного положения дел также названы: они все в том же нигилистическом отношении к потерпевшему как субъекту правовых отношений, в игнорировании его как участника не только равного в правовом отношении государству, но даже ставящего пределы для произвольного усмотрения государственной власти. Сказанное объективно относится и к стадии рассмотрения и разрешения дела по существу.

Процессуалисты отмечают и следующий факт: как известно, ч. 7, 8 ст. 246 УПК РФ позволяет государственному обвинителю в ходе судебного рассмотрения дела по существу отказаться полностью либо частично от обвинения, инкриминированного подсудимому, либо изменить его в сторону смягчения. Императивным следствием такого отказа является безусловное прекращение судом уголовного дела (уголовного преследования) в той части обвинения, от которого или от поддержания которого отказался государственный обвинитель. При этом суд, разрешающий дело по существу и формирующий свое убеждение, вообще не вправе принять какое-либо иное решение, кроме его прекращения. Относительно сути и порядка реализации норм ч. 7 ст. 246 УПК РФ существуют суждения Конституционного Суда РФ о том, что «принятие подобного решения возможно только по завершении исследования доказательств судом и с учетом мнения потерпевшего». Однако, данные положения фактически не применяются.

Таким образом, не обеспеченное ни законодателем, ни судом право потерпевшего на участие в уголовном преследовании и поддержание обвинения в своих интересах, как справедливо указывает Т.Рамазанов, при рассмотрении и разрешении уголовного дела в суде является не более чем фикцией. Конечно же, нас уверяют, что у потерпевшего есть шанс обжаловать принятое по итогам такого отказа решение в вышестоящем суде, добиться его отмены в своих интересах (ч. 9 ст. 246 УПК РФ). Однако, «дарованное» потерпевшему право кассационного обжалования подобного решения суда не является ни средством обеспечения его интереса и прав, ни средством, позволяющим суду при повторном рассмотрении дела не принимать во внимание исследуемый отказ государственного обвинителя от обвинения.

В теории российской уголовно-процессуальной науки сложилось два практически взаимоисключающих подхода по поводу отказа государственного обвинителя от обвинения в суде первой инстанции (ч. 7 ст. 246 УПК РФ).

Например, согласно позиции И.Демидова и А.Тушева, подобный отказ прокурора (государственного обвинителя) вообще не влечет нарушения прав потерпевшего, поскольку « .бремя доказывания обвинения и опровержения доводов в защиту обвиняемого лежит только на прокуроре». Таким образом, уголовное преследование и обвинение – сфера исключительно государственной деятельности. Для интереса и прав потерпевшего на судебную защиту своих нарушенных прав в рассуждениях указанных авторов «места» не остается. В.Холоденко также считает, что « .было бы неправильным ставить уголовное преследование по делам публичного обвинения в зависимость от волеизъявления потерпевшего».